Личный кабинетЛичный кабинет

12+
...
-1 oCпасмурно

29 марта

05:00
.
Температура: -3 ... -2°C
Ветер западный, 1.72 м/с
08:00
.
Температура: -3 ... -2°C
Ветер северо-западный, 2 м/с
11:00
.
Температура: -1 ... -1°C
Ветер северо-западный, 3.32 м/с
14:00
.
Температура: -0 ... -0°C
Ветер северный, 4.06 м/с
17:00
.
Температура: -1 ... -1°C
Ветер северный, 4.47 м/с
20:00
.
Температура: -5 ... -5°C
Ветер северо-западный, 1.98 м/с
23:00
.
Температура: -7 ... -7°C
Ветер западный, 1.74 м/с

30 марта

02:00
.
Температура: -7 ... -7°C
Ветер западный, 1.72 м/с
05:00
.
Температура: -7 ... -7°C
Ветер западный, 1.42 м/с
08:00
.
Температура: -6 ... -6°C
Ветер западный, 1.49 м/с
11:00
.
Температура: 1 ... 1°C
Ветер западный, 2.5 м/с
14:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер западный, 5.11 м/с
17:00
.
Температура: 3 ... 3°C
Ветер западный, 4.98 м/с
20:00
.
Температура: -0 ... -0°C
Ветер западный, 3.17 м/с
23:00
.
Температура: -1 ... -1°C
Ветер западный, 3.84 м/с

31 марта

02:00
.
Температура: -0 ... -0°C
Ветер западный, 3.19 м/с
05:00
.
Температура: 0 ... 0°C
Ветер западный, 3.53 м/с
08:00
.
Температура: 0 ... 0°C
Ветер западный, 3.94 м/с
11:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 5.47 м/с
14:00
.
Температура: 3 ... 3°C
Ветер западный, 6.53 м/с
17:00
.
Температура: 3 ... 3°C
Ветер западный, 6.67 м/с
20:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 5.01 м/с
23:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 4.3 м/с

01 апреля

02:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 4.98 м/с
05:00
.
Температура: 3 ... 3°C
Ветер западный, 4.79 м/с
08:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер западный, 4.54 м/с
11:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер западный, 2.79 м/с
14:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер западный, 2.47 м/с
17:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер западный, 1.75 м/с
20:00
.
Температура: 1 ... 1°C
Ветер западный, 1.94 м/с
23:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 0.99 м/с

02 апреля

02:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер южный, 0.91 м/с
05:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер южный, 1.55 м/с
08:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер южный, 1.5 м/с
11:00
.
Температура: 5 ... 5°C
Ветер южный, 1.65 м/с
14:00
.
Температура: 9 ... 9°C
Ветер южный, 4.11 м/с
17:00
.
Температура: 9 ... 9°C
Ветер западный, 4.8 м/с
20:00
.
Температура: 4 ... 4°C
Ветер южный, 2.35 м/с
23:00
.
Температура: 2 ... 2°C
Ветер западный, 2.19 м/с

03 апреля

02:00
.
Температура: 3 ... 3°C
Ветер западный, 2.64 м/с
юань -0.05 cny доллар -0.33 usd евро -0.56 euro
wishlist 0 Список избранного
Добро пожаловать. Сайт в процессе доработки и наполнения. Возможны сбои в работе и слегка кривой дизайн. Приносим извинения за неудобства. Мы все поправим.
Белорецк

редакция

8-906-104-24-99

техническая поддержка

8-906-370-40-70

Часть 1. Глава 5. Гурьян

date 30 января 2022 04:43
Просмотров 153
Отзывов 0
user
Часть 1. Глава 5. Гурьян

Книга: Могусюмка и Гурьяныч - Часть 1. Завод. Глава 5. Гурьян

   Над рекой, над обрывом старый барский дом с фронтоном и колоннадой, оградка, сад. Ржаво-желтые кремнистые утесы падают от его изгороди прямо к воде. А дальше по берегу сосновая роща, потом березник. Река как бы опоясывает тут всю гору с Верхним поселком, с барским домом и с березовыми и сосновыми рощами. Внизу плотина и рядом с ней мост, по которому рабочие ходят на завод. А на той стороне видны доменные печи, сараи, склады, груды руды.

   Слышится  пение рабочих, тянут «Дубинушку». У моста забивают сваи.

   Кипят водопады у плотины на сливном мосту, а дальше река несется вся в пене, бушуя и волнуясь, как на камнях.

   Правей огромный синий пруд, а за ним Нижний посе­лок — целое море сухого почерневшего дерева, дощатых и бревенчатых крыш и заплотов.

   А за поселком темно-зеленые горы в густых сосняках, а дальше — горы синие, а еще дальше — голубые.

   Настя знает, что река Белая вытекает из тех хребтов, что там дремучие леса и в них курени. Там жгут уголь. В гор­ных долинах — луга. Скоро на покос ехать. Захар и Настя сами косят. Фекла и Санка поедут с ними. Там углежоги томят в кучах уголь для заводских печен, и когда едешь на покос, то навстречу попадаются длинные обозы. Черномазые рабочие везут уголь на завод в коробах или прямо на ши­роких телегах.

   На заводе все нравится Настасье.

   Росла она у отца на степной заимке, носилась по ко­выльному полю на диких конях, пахала, жала, ходила за скотом. Никогда не видала она завода, а на синие горы за степью смотрела, бывало, только издали. Чуть виднелись они слабыми полосками, как восходящая туча.

   Настя с детства слышала от отца про железные заводы. Бывало, с уважением толковал он про людей, умевших отко­вать и плуг, и нож, и оружие.

   На заводе жила ее тетка. Однажды летом собралась к ней Настя погостить — и зажилась. Отец не неволил люби­мую дочь. «Коль нравится, пусть погостит у тебя»,— переда­вал он сестре с попутчиками.

   Настя живо познакомилась на заводе с девушками. В бе­резовой роще у ограды господского почти пустого дома со­бирались они летними вечерами, пели старые песни. Новые, мещанские, городские еще не дошли до глухого завода.

   Бывало, стоит Настя над обрывом и подолгу смотрит на зубчатые горы, на широкий пруд, слушает звон и лязг, не­сущиеся с той стороны реки из-под широких черных завод­ских навесов на столбах.

   «А у нас в эту пору все солнцем пожжет, степь пожелте­ет»,— вспоминает она, и сердце нет-нет, да и затоскует по скудной, но милой и родной сторонке. А с завода уехать не хочется.

   Запоют девушки плясовую, и выступит Настя, выйдет в круг, разведет концы платка, и уж все взоры на ней.

   Заводским парням понравилась Настасья. Они приноси­ли ей гостинцы, звали погулять. Настасья гостинцев не бра­ла, от подруг не отходила. Парни играли ей на балалайках, выбирали в хороводах.

   — Ты еще на заводе поживешь, тебе от наших парней отбою не будет,— насмешливо говорили ей подружки.

   — У нас женихов отбиваешь, лучше поезжай к себе в степь,— полушутя говорила маленькая, пухленькая Олюш­ка Залавина.

   — А что это звенит?— вдруг насторожившись, спрашива­ла Настя.

   — Это кричный молот бьет. Да разве ты не знаешь?

   — Да тот раз будто не так бил.

   — Тогда мастер не тот работал. Каждый по-своему! Это Гурьян Гурьяныч робит.

   — Посмотреть бы!..

   — Эка невидаль!

   — В заводе дым, копоть, окалина.

   — Я в степи жила, кроме киргизов и верблюдов, ничего не видела.

   — Хочешь, так ступай на завод робить. У нас есть девки- коногоны.

   — В заводе не робила, так любо тебе. А ты бы по-на­шему — с тачкой... Мы гоняли!

   — Слава богу, что вырвались!

   — При крепостном бы век скоротали в этом заводе.

   В пруду поднимали воду. Плотину закрыли. От сливного моста Белая текла слабым ручьем. Из-под воды выступили камни.

   Под вечер, в праздник, под скалами, у самой дороги, рас­севшись на траве и на камнях, парни играли на бандурках и горланили песню.

   — Ах, как тонко Мишутка выводит!— восхищалась Оленька.— Он у нас в церкви поет.

   — Пойдемте к нам, девушки,— звали парни. У них на­верху составился свой хор.

   — А Мишка нравится тебе?—спрашивала Оля у Нас­тасьи.

   — Нет!

   — И все ей не нравятся!

   Подруги пошли вниз к мосту.

   — Так не люб тебе Мишка?—допытывалась Олюшка.

   — Нет, не люб,— отвечала Настя.— А вот это кто идет?

   — Это с кричных...

   — Твой жених идет!—с насмешкой крикнула Ольга, и девушки бросились врассыпную.

   — Берегись его! Это Гурьян Гурьяныч, сейчас забалу­ет... — закричали они Насте.

   С моста в гору брел черный от копоти темно-русый лохматый мужик богатырского вида, в рваной, прожженной одежде.

   Настя не побежала. Она искоса улыбнулась, глядя на заводского мастера. Тот раскрыл глаза широко, сверля ее взором, а она, закрывшись краешком платочка, вдруг прыс­нула со смеху. Лохматый молодой богатырь, пройдя несколь­ко шагов, остановился и оглянулся назад.

   — Настя, беги!— кричали рассыпавшиеся по скалам девушки.

   Но Настя не уходила. Чуть не целую минуту стояли они, безмолвно глядя друг на друга. Настя — стройная, с лицом бело-розовым, тугим, что называется кровь с молоком, с ко­раллами на белой шее, с деланно наивным, озорным взгля­дом голубых нежных глаз. И Гурьяныч — лохматая и темная громадина, словно куском черного железа выкатившийся от всех этих гремящих за рекой печей, из-под навесов.

   Настасья прошла мимо, не глядя на Гурьяныча. И тот, как бы удивившись чему-то, покачал головой и пошел своей дорогой.

   — Так что же его бояться?— все с той же наивностью спросила подружек Настя.— Он совсем не страшный.

   — Вот так «не страшный»! Это тебе обошлось! Погоди, он забалует в другой раз, сажей измажет. Ты не гляди, что у него борода, он еще молоденький, только лохматый, как медведь, из него волос лезет, как из зверя.

   — Видишь, его прозвали Гурьяныч, как мужика, хоть ему еще и с парнями можно на улице водиться.

   Девушки рассказали, что Гурьян в самом деле молод, ему еще нет и тридцати, и что жил он со старухой, дальней родственницей, да та померла.

   — У них вся семья перемерла. Сам он из староверов, но с башкирами якшит — дружит, по-нашему. Свою старую ве­ру позабыл, только за бороду еще держится.

   Настя уже слыхала, что староверы с башкирами схо­дятся; для них что никониане, что мусульмане — один черт.

   — Ох, он и здоровый! На ярмарке медведя поборол.

   — На пруд купаться ходит. Люди видели, сказывают, как медведь, смотреть страшно,— рассказывала Олюшка.

   — Ах, стыд какой!—завизжали девки.

   — Этот Гурьяныч, по прозванию Сиволобов,— первый мастер на заводе и всех старых превысил.

   — Он не вдовый?—спросила Настя.

   — Нет, холостой... А тебе что?

   — Да просто так,— не смущаясь, ответила Настя.

   — Нет, уж, видно, тебе понравился.

   Тут Настя покраснела.

   — Как, не боишься?

   — Да он, видать, смирный.

   — А погляди, как он на башкирских праздниках бушу­ет. Начнет на сабантуе бороться, кидает людей о землю.

   — Ты не видала, как башкиры на празднике с завязан­ными глазами палками бьют горшки? Это у них разные игры такие. Башкиры орут, обвяжут ему лицо — смотреть страш­но: все боятся, что он подглядывает. Все равно Гурьян как дубиной размахнется — черепки летят.

   — Что же тут худого?

   — А ты что заступаешься?

   — Да просто так.

   — Вот смотри, скажем ему...

   — На гулянку придет — половицы ходуном ходят. У Залавиных на свадьбе топнул—-доски в подполье продавил.

   На другой день Гурьяныч, умытый, в новой рубахе, при­шел, сел на камень на лужайке и стал смотреть на деву­шек.

   — Ты только не балуй,— говорили ему.

   Он смешно почесал бороду.

   — Жениться будешь?— подсела к нему Олюшка.— Возь­ми меня. Нравлюсь?

   — Все хороши...

   — Эх, Гурьян, что я знаю... Хочешь, тебе скажу? Только смотри, молчи, не подавай виду.— Олюшка прыснула.

   Лицо Гурьяна обмякло.

   — Ну, скажи, скажи, чего давишься?

   — Кудиновых племянница в тебя влюбилась... Настька! Ей-богу!

   Олюшка лукаво взглянула на мастера.

   — А тебе нравится она?

   Гурьяныч нахмурился и вдруг, подняв лицо и почесав нос кулаком, подмигнул.

   — Еще не знаю! Надо приглядеться.

   Однако заметно было, что он сильно смущен.

   Девушки обступили его.

   Ольга вдруг схватила Настю и подтолкнула ее вперед.

   — Ну вот, посиди с ним.

   Девушки быстро переглянулись и вдруг со смехом разбе­жались во все стороны. Даже обычно смирная Катюша Запевкина, сидевшая напротив Гурьяныча на другом камне, сорвалась с места и умчалась на скалы, как горная коза.

   Посидите вдвоем!— радостно крикнула она сверху.

   Настя, нимало не стыдясь, что осталась вдвоем с Гурьяном, присела с ним рядом.

   Скоро уж плотину откроют, вода пойдет,— сказал Гурьян.

   Разговор с плотины перешел на завод, потом на домен­ную печь. Стал Гурьян рассказывать. Откуда только взялись слова!.. А Насте любо слушать. В разгар беседы вернулись подружки, и у Гурьяна вдруг язык отнялся.

   — Ну, я пошел! До свиданьице!— поклонился он, снявши картуз.

   Девушки диву дались.

   — Он уж из-за тебя и кланяться научился,— изумленно сказала Олюшка.

   На Ивана Купалу стояла жара. Девушки бегали друг за другом с ведрами, обливаясь.

   Настя заметила, что из-под обрыва в конце улицы по­явился Гурьян. Он опять брел с завода.

   — Погодите-ка, подружки,— сказала она и побежала к колодцу. Набрала ведро воды и притаилась за воротами.

   Девушки играли у забора как ни в чем не бывало. Настя смотрела в щелку. Когда в просвете мелькнула русая боро­да, она толкнула калитку, в два прыжка догнала Гурьяна.

   — Что, Гурьян Гурьяныч, жарко?—воскликнула она и обкатила его с головы до ног.

   Мокрый Гурьян погнался за ней. Настя весело пустилась наутек. Оглянувшись, увидела она, что мужик догоняет. Настя кинулась в переулок.

   Тут место глухое. Слева шел высокий забор, справа — огороды, вдали чернела чья-то баня.

   — Не смей трогать,— с оттенком каприза сказала девуш­ка, останавливаясь,—Смотри!..— добавила она строго и серьезно.

   Гурьян вдруг обхватил ее своими тяжелыми руками, при­жал к себе и крепко поцеловал в губы.

   — Да ты с ума сошел! Ах ты!..

   Стыд вдруг охватил девушку. Она ударила его кулаком в грудь и вырвалась. Перескочила поскотину и, забравшись в зелень овощей, остановилась.

   — Гляди, как окатила меня,— сказал Гурьян.

   Грязная вода капала с его рубахи на жерди изгороди.

   — Пропусти, а то поссоримся,—сказала она.— Отойди подальше, а я пойду домой.

   Мастер обтер лицо сухим подолом рубахи.

   — Смотри, в другой раз утащу и выкупаю в пруду!— ска­зал он, но отошел покорно в сторону.

   Она вылезла из огорода и побежала обратно. У пере­крестка остановилась. Он был далеко. Ей стало обидно, что он ушел, не попрощавшись и даже не взглянув на нее.

   — Гурьян! — махнула она платком, а когда он оглянулся, скрылась за угол.

   Вскоре все заметили перемену в Гурьяне. Он остриг боро­ду покороче, купил новые сапоги.

   — Тебя степная Настя заворожила. Мы знаем: ты для нее стараешься,— говорили ему девушки, когда он приходил посмотреть их хороводы.

   — Верно говорят — слово не стрела, а хуже стрелы,— смущали его девицы.

   С Настей он помирился. Иногда они разговаривали.

   — Ну, расскажи мне еще что-нибудь про завод...— гово­рила она, садясь на траву.— Ты, сказывают, тайное слово на железо знаешь?

   — Это врут. Не слушай. Никакого тайного слова не знаю. Его и нет. Вот я тебе кедровых орехов в тайге набил. На-ка!

   — Ты что, лохматый, шепчешь ей тут?— подходя, спра­шивали Настины подружки.

   — Ну, наговорились?

   — Еще ни о чем не говорили,—отвечал Гурьян.

   Он звал Настю вниз, под обрыв.

   Однажды Гурьян нарвал цветов и принес Насте.

   — Кому это?— спросила она, как бы удивившись.

   — Тебе. Помни, как на Белой прохаживались. В степь-то вернешься...

   Настя понимала, что жизнь Гурьяна мрачна, полна тя­желого труда и что лишь изредка бывали у него радости. Что никакой он не безобразник, а просто ему скучно, вот и балует он, как малое дитя. И ей приятно было видеть, как этот большой и сильный человек, буйный, видно, по натуре, становится кротким.

   В воскресенье Гурьян удивил весь завод, явившись на пруд в новых сапогах. Эти были не самодельные, а город­ские, какие-то особенные.

   — Гляди, дивные эти сапоги,— толковали парни.— Раз­ные! Диво! Правый от левого отличается. Как ноги! Есть правый, а есть левый. Не похожи друг на друга, как у гос­под!

   — Вот, видать, его проняло! Какие сапоги себе достал!..

   Гурьян заметил девушек, среди них была Настасья.

   Вдруг он ушел на плотину, которую в тот год поправляли. В праздник работы там не было, и чугунная баба для забив­ки свай стояла на мосту. Бабу эту во время работы с трудом поднимали четверо сильных мужиков. Гурьян подошел к ней, постоял, подумал и вдруг, взявшись за рожки, поднял на глазах у всего завода эту бабу и несколько раз до отскока ударил по незабитой до конца свае. И затем, как ни в чем не бывало, поставил ее на место.

   Однако тут же все наблюдавшие эту картину заметили, что Гурьян озабоченно нагнулся.

   Люди догадались, что хвастовство Гурьяну не обошлось даром, что у его новых городских господских сапог от не­обычайной тяжести бабы осели подборы.

   — Куда ты? Эй, стой!— кричали ему, когда Гурьян быст­ро пошел с моста, направляясь в поселок.

   Парни догнали его и схватили, но он развел руками, и все повалились.

   — Некогда, ребята, надо скорей пойти каблуки подбить, прифорситься!

   — Эй, каблуки испортил!

   — Это он из-за тебя, перед тобой отличиться хотел,— на­шептывала Олюшка своей подружке.

   А на другой день Гурьян промчался по улице на диком коне, и уж все знали, что, значит, у него в гостях друзья башкиры.

   — Он, как степняк, на конях скачет,— говорили про мас­тера,— а свистнет, как Соловей Разбойник, хоть ставни при­крывай.

   У дома, где жила Настасьина тетка, Гурьян на всем ска­ку поднял коня на дыбы, хлестнул нагайкой, еще раз хлест­нул и стал гарцевать, потом пустил его в мах, вихрем перелетел через чью-то распряженную телегу, стоявшую посреди улицы.

   Он загоготал, как леший, и конь в безумном страхе умчал его вдаль.

   — Кто это?— выходя за ворота, спрашивали люди.

   — С кричных!—толковал какой-то старик.

   — Ишь, вспылил улицу...

   — Шайтан! Чисто шайтан!..

   Гурьян снова примчался.

   — Что ты, нечистый дух, делаешь?— подымаясь из-за забора, окликнула его Олюшка.

   — Конь горячий! Не слажу... Здравствуй, свет,— покло­нился Гурьяныч Насте.

   — Здравствуй...— отвечала та, стоя рядом с подругой на бревнах выше забора.

   Гурьян подъехал вплотную и протянул ей через забор руку.

   А в завод вернулся из поездки молодой торгаш Захар Булавин. Настя про него слыхала и все как-то тайно ждала, каков окажется этот Булавин.

   Захар сразу понравился Насте. Он человек обходитель­ный, бывал в разных местах: на ярмарках, в городах. С ним интересно поговорить. Он рассказывал много любопытного, и про завод говорил складней Гурьяна. И был он силен; все говорили, что тоже богатырь...

   Настин интерес к Гурьяну, казалось, исчез так же быст­ро, как и появился. А тут еще родные стали говорить, что Булавин станет ее сватать, что лучшего мужа ей желать не надо, и понемногу она свыклась с мыслью, что это ее судьба и ее счастье на всю жизнь.

   Осенью Настя уехала домой в степь, и вскоре Захар дей­ствительно прислал сватов.

   А весной Настасья приехала на завод и стала сама хо­зяйкой.

   Стала она жить за бревнами пятистенного дома и за спи­ной мужа, как за каменным хребтом, в собственном доме, где чисто, уютно и все есть.

   Но первое время часто скучала молодая жена. У Захара близкой родни нет на заводе. Сам он больше в разъездах, и Настя все одна. Знакомые у Захара люди уж немолодые, все толкуют про дела, про товар, а жены их о том, что еще в богатом доме завести надо, что к богатству прибавить.

   Подружки Настасьи повыходили замуж. Некоторые заис­кивали перед ней, и это было неприятно. Другие держались просто, но были заняты семьей и хозяйством.

   Один раз, вернувшись из далекой поездки, сказал Захар жене:

   — Давай, Настя, я буду тебя грамоте учить. Все веселее будет.

   Прошел год. Настя научилась читать и писать. Захар стал привозить ей книжки.

   Иногда встречала она Гурьяна. Он всегда ходил по их улице на завод и обратно. Теперь уж она знала все о его работе. Муж водил Настю на завод, показывал и домны, и кричные молоты и сам хвалил Гурьяна, называл его наипер­вейшим мастером.

   — Ну как, купчиха?—бывало, спросит Гурьян весело, а у самого глаза глядят грустно.

   И вспомнит Настя, как перед отъездом на заимку виде­лась она с Гурьяном и как спросил он ее глухо и грустно: «Ты теперь за Булавина выйдешь?»

   С тех пор как Настя вышла замуж, над Гурьяном под­смеивались, что хотел урвать не свое: «кусок не по рылу».

   Жаль было Насте этого могучего человека. Стал он еще угрюмее, чудаковатей.

   Но ни разу Настасья не пожалела о своем замужестве. Да и как жалеть... Муж у нее молодой, разумный, пригожий. Ей нравилось будто невзначай напомнить про Гурьяна: ви­дела она, что муж немного ревнует, огорчается, а после, ка­жется, горячей любит.

Книга: Могусюмка и Гурьяныч авт. Н. П. Задорнов 1937 г.

commentОтзывы

Список избранногоСписок избранного